По его мнению, идеологические споры вновь угрожают развитию страны. Чтобы избежать негативных последствий, необходимо предотвратить «разброд элит» и доверить управление экономикой прагматикам, уверен эксперт.

«Общество и элита оказались полязированы. Во многом идейная полемика напоминает дискуссии, которые велись в России столетие назад, — пишет историк Александр Пыжиков. — С одной стороны идейных баррикад оказались так называемые либералы, с другой — условные патриоты». Те и другие оценивают ситуацию принципиально по-разному. И если первые полагают, что эффективно развиваться страна может только в западном векторе, то вторые уверены, что надо отбросить все западные предписания и повысить градус агрессивности на международной арене.

«Такое разномыслие не мешает как одним, так и другим апеллировать к власти и требовать, чтобы она наконец однозначно сделала выбор в пользу одного, единственно верного, пути», — подчеркивает Пыжиков, добавляя, что обе стороны обращаются к историческому опыту и событиям до 1917 года. Это и неудивительно: именно тогда появилась публичная политика в полном смысле этого слова, одновременно появились либеральные движения и черносотенцы. Предреволюционный период был крайне политизирован, напоминает эксперт, и «родословные нынешних политических игроков берут начало как раз в нем».

Непримиримые разногласия и конфликты между едва зародившимися партиями не дали развиваться российской экономики, а в конечном итоге и вовсе погрузили ее в хаос. «Под наслоениями спора между прошлыми и нынешними либералами и патриотами оказалось погребено главное — модернизационный проект, выработанный государственной элитой того времени», — пишет историк. Причем проект, по мнению эксперта, заслуживает внимания: наиболее эффективные министры царского правительства сформировали полноценную программу развития. В ее основу легли экономические наработки, прежде всего — столыпинская аграрная реформа. Предполагалось создать широкий слой мелких собственников, устранить существующие дисбалансы. Одновременно задумывалась мощная индустриализация, создание крупнейших заводов и электростанций.

Как и сегодня, модернизационная программа была нацелена, прежде всего, на Сибирь и Дальний Восток. «На первый план выдвигалась организующая роль государства в экономике, в привлечении инвестиций, в социальной сфере, в создании гражданского общества, наконец, в повышении качества самой бюрократии», — поясняет Пыжиков. Еще одна общая черта нынешнего периода с ситуацией столетней давности связана с кадровым составом правительства. В начале XX века управленцев набирали либо за счет возвышения по административное лестнице, либо из профессоров-отраслевиков из российских институтов: «Иными словами, приоритет признавался не за партийными деятелями, а за профессионалами-технократами». Их наработки, отмечает Пыжиков, получили путевку в жизнь гораздо позже — в 1930-е годы, когда бывшие царские чиновники, перекочевав в новые наркоматы, реанимировали советские финансы и создавали транспортную сеть по всей огромной стране.

Сегодня, по мнению историка, в правительстве сложилось новое поколение технократов. К ним он относит, в частности, Сергея Лаврова, Сергея Шойгу и Игоря Шувалова. Прагматично настроенных министров и вице-премьеров роднят не партийный интересы, а «технократический стиль», подчеркивает доктор исторических наук.

«Параллель нынешних руководителей ранга Шойгу и Шувалова с министрами столыпинского времени вроде Коковцова и Тимашева любопытная и на самом деле вполне обоснованная, — поясняет политолог Дмитрий Орлов. — Как показало время, то поколение чиновников было прагматичным и искренним, и их курс был адекватен вызовам, стоящим перед страной. Как и сто лет назад, прагматикам противостоят имперские радикалы и либералы, которые выступают за реализацию крайних сценариев. Еще один фактор, который роднит эти два поколения — технократическое происхождение, то есть эти люди поднялись на самый верх за свои профессиональные заслуги. Эта параллель заставляет задуматься о важности технократов в российской политике и об опасности тех, кто толкает страну в сторону революций, какими бы они ни были».