04.07.2018

Продвижение пенсионной реформы в регионах буксует. Непопулярная инициатива правительства вызывает негативную реакцию не только оппозиции, но и единороссов. В Кремле не исключают роста протестной активности, и для борьбы с ней может быть использован опыт монетизации льгот в 2004–2005 годах: сочетание репрессий и уступок.

Недовольны даже единороссы

На прошлой неделе стало известно, что пост главы ярославского регионального отделения «Единой России» покинул Михаил Боровицкий. По информации региональных СМИ, поводом для отставки стало то, что Ярославская областная дума, спикером которой он является, направила в Госдуму обращение о необходимости дополнительной проработки пенсионной реформы.

Ранее о пенсионной реформе критически отозвался врио главы Магаданской области, экс-глава Нижнего Тагила Сергей Носов. Как сообщило издание «Колыма.Ру», на трехсторонней региональной комиссии он просил Москву исключить повышение пенсионного возраста в его регионе.

Неожиданно выступил и горсовет города Абакана, где от Верховного совета Хакасии потребовали официально дать отрицательный отзыв на законопроект.

Немного странная история случилась с единороссами в Чувашии. Как пишет «Правда ПФО», на заседании двух профильных комитетов Госсовета Чувашии, созванном в авральном порядке для обсуждения пенсионной реформы, часть фракции ЕР просто отсутствовала (например, спикер Госсовета Валерий Филимонов), а в конце единороссы попросили своих коллег не публиковать фото и материалы с мероприятия с соцсетях.

В Волгоградской области, когда в облдуме обсуждали предстоящую реформу, дошло до мата, а при голосовании в «Единой России» обнаружился «кассовый разрыв». Как пишет издание V1.Ru, за проголосовали 23 единоросса, однако шесть единороссов на заседание не пришли; также против голосовали депутаты, избравшиеся от ЕР, но исключенные из фракции.

В Татарстане Госсовет пока просто отказывается созвать специальное заседание по вопросу пенсионной реформы.

Наконец, в Калининградской области депутат Госдумы от «Единой России» Александр Пятикоп прямо назвал пенсионную реформу «неподготовленной».

Особняком стоит мнение депутата Госдумы от «Единой России» Евгения Федорова, который в интервью, размещенном на портале возглавляемого им НОД, заявил, что, «по мнению его знакомого политика», нынешняя пенсионная реформа — это наказание для граждан, которые допустили развал СССР. Еще один фрондер — это скандальный депутат от ЕР Наталья Поклонская, которая уже написала в своих соцсетях, что на данном этапе пенсионную реформу не поддерживает. Впрочем, от обоих этих персонажей в кулуарах партийцы стараются отмежевываться, говоря, что их позиция не совпадает с партийной.

Пока известно, что официальный отрицательный отзыв на проект пенсионной реформы, видимо, даст Иркутская область, которой руководит губернатор-коммунист Сергей Левченко.

Неудобная тема

В итоге при обсуждении пенсионной реформы складывается сложная ситуация: политики, которые должны как раз быть публичными спикерами, стараются как можно меньше участвовать в обсуждении спорной темы, перекладывая друг на друга ответственность. Президент Владимир Путин, как уже сказал его пресс-секретарь Дмитрий Песков, «не участвует в обсуждении пенсионной реформы». Правительство внесло свой проект в Госдуму, предложив депутатам обсудить инициативу с регионами и взять на себя, таким образом, часть ответственности. В партии «Единая Россия» ее представителям критиковать инициативу запретили, однако и горячей поддержки «Единая Россия» ей не оказывает — ведь осенью единый день голосования.

Однако единороссам в регионах непонятен зазор, который у них есть для «организации диалога с гражданами». Критиковать реформу нельзя, горячо ее поддерживать — невыгодно для рейтинга, но непонятно, можно ли обещать некие уступки или критиковать, но немного?

Последние соцопросы фиксируют падение рейтингов действующей власти. Согласно соцопросам «Левада-центра» рейтинг доверия Владимиру Путину упал с 60 до 48%, премьеру Медведеву — с 12 до 9%, Сергею Шойгу — с 31 до 19%, а к Сергею Лаврову — с 25 до 14%.

Собеседники, близкие к администрации президента, признают, что продвижение пенсионной реформы идет сложно. В регионах не могут найти альтернативной позитивной повестки. Чемпионат мира по футболу скоро закончится, и в Кремле ожидают вспышки протестной активности в условиях, когда ответственность за нее брать на себя не хочет ни один из политических субъектов.

Хорошо забытое старое

Подобное драматичное падение рейтингов власти и массовые протесты умеренно-лояльной аудитории в России уже происходили в 2004–2005 годах, при монетизации льгот. Тогда рейтинг Путина за год, с начала 2004-го до начала 2005-го, упал почти в два раза, с 84 до 48%. Как показала дальнейшая история, падение оказалось временным.

Монетизация льгот вступила в силу с начала 2005 года, осуждение реформы шло во второй половине 2004 года.

Выступления противников реформы гремели на всю страну. Национал-большевистская партия (запрещена решением суда в России и признана экстремистской организацией) Эдуарда Лимонова провела несколько акций прямого действия, например осуществив символический захват здания министерства здравоохранения.

Из системных партий главными драйверами протеста стали КПРФ и «Родина», тогда возглавляемая нынешним главой Роскосмоса Дмитрием Рогозиным. Рогозин с четырьмя другими депутатами от «Родины» тогда объявил в Госдуме голодовку с требованиями отставки министров социально-экономического блока правительства и введения моратория на закон о монетизации льгот. В течение 12 дней депутаты находились в думских кабинетах «Родины», принимая только минеральную воду, однако их требования выполнены не были, и голодовку они прекратили.

Крупные акции протеста прошли в Москве и Санкт-Петербурге, протестующие даже перекрывали Невский проспект. В Екатеринбурге недовольные пенсионеры перекрыли улицу Московскую.

Собеседник Znak.com, тогда работавший в администрации президента, считает, что прямое сравнение тех событий с нынешними не вполне корректно: та реформа имела четкую временную точку концентрации негатива, а пенсионная реформа, как предполагается, будет идти постепенно.

«У многих региональных руководителей тогда тряслись руки и губы, они уверяли нас, что им конец, что народ их сметет, — вспоминает собеседник издания. — Региональной фронды тогда было больше, чем сейчас. Сейчас корпоративной культуры во власти стало куда больше. Кем бы были нынешние „публичные политики“ без поддержки „Единой России“ и Кремля?»

Другой собеседник — и сейчас, и тогда близкий к администрации президента — вспоминает, что в 2004–2005 годах, борясь с негативом вокруг реформы, Кремль сосредоточился на работе не с элитами, а с населением, поэтому компенсации в итоге увеличили, а потом, в качестве позитивной повестки, запустили «Национальные проекты». Фрондирующих регионалов тогда в итоге простили — было не до них.

Уступки и прессинг

Глава фонда «Петербургская политика» Михаил Виноградов отмечает, что тогда продвижение реформы оказалось скоротечным, монетизация проходила сразу после Нового года, и уже через несколько недель были обозначены контуры компромисса.

Владимир Путин в итоге отреагировал на протесты и провел ряд встреч с кабинетом министров, предложив провести индексацию пенсий не с 1 апреля, а с 1 марта, повысить денежное довольствие военнослужащим и увеличить денежные компенсации льготникам в ряде регионов до устраивавшего всех уровня.

Глава Центра Политического анализа Павел Данилин вспоминает, что в 2004–2005 годах с региональными элитами взаимодействие было выстроено гораздо проще. После теракта в Беслане была объявлена политическая реформа и отмена выборов губернаторов, и те знали, что если они хотят остаться при должностях, то не стоит конфликтовать с федеральным центром.

«Активно в протестах участвовала НБП, а вот для региональных элит монетизация была скорее позитивным процессом, потому что это означало приток в регион федеральных денег, — вспоминает Данилин. — Протесты были скорее на федеральном уровне, основные акции проходили в Москве и Санкт-Петербурге. Оппозиционные политики тоже пиарились на теме, тогда очень активно выступал Рогозин, объявивший голодовку. Администрация президента в ответ начала его жестко прессовать, и он был вынужден на несколько лет уйти из политики, хотя удержался от перехода во внесистемную оппозицию. В 2008 году Рогозина простили, и он снова начал ходить в Кремль. Что касается остальных протестов, то выступления НБП тогда игнорировали, и Владислав Сурков (тогда — замглавы администрации президента, ответственный за внутреннюю политику) был доволен, что протест оказался „приватизирован“ нацболами, тем самым оттеснив от темы коммунистов. На рейтингах власти реформа тогда все равно сказалась болезненно, „Единая Россия“ начала сильно проседать по результатам выборов весной 2005 года. Сурков был в ярости, в итоге в 2005 году секретарем Генсовета ЕР стал Вячеслав Володин, которому поручили исправить ситуацию, к осени 2005-го все выровнялось. К тому же выборы тогда проходили два раза в год, что тоже не было позитивно для рейтингов власти», — вспоминает Данилин.

Представитель Высшего совета «Единой России», глава Агентства политических и экономических коммуникаций (АПЭК) Дмитрий Орлов говорит, что степень реального общественного недовольства пенсионной реформой пока намного ниже, чем монетизацией льгот в 2004-м. Об этом можно судить по сравнительно небольшой численности митингов 1 июля. Поэтому федеральная власть сосредоточена на обеспечении единства региональной элиты в понимании пенсионной реформы. «Это единство не означает того, что не могут высказываться корректирующие и критические суждения. Однако общая рамка задана: поддержка основ проводимой реформы должна быть гарантирована, а ее наиболее радикальные критики вынуждены будут оставить свои посты. Это уже происходит», — говорит Орлов.

Руководитель аналитического департамента Центра политических технологий Татьяна Становая вспоминает, что в 2004–2005 годах монетизация проводилась как управленческая технократическая процедура, которая не имела серьезного коммуникационного сопровождения.

«Всем этим занималось правительство, которое не пыталось разъяснять, — говорит она. — Иными словами, управленческая и политтехнологическая функции были разведены. Кремль тогда боролся с цветными революциями, а не пенсионеров уговаривал. И именно в этом духе была и первая реакция на протесты: мол, это провокации оппозиции. Но тогда власть очень быстро пошла на уступки, а все попытки системных сил протестовать жестко подавлялись. Достаточно вспомнить, как боролись с „Родиной“ в Госдуме. Тогда вообще протест был более системным. Сегодня системная оппозиция более зажата. А вместо политехнократических механизмов используются исключительно коммуникационные. То есть продвижение пенсионной реформы оказалось не попыткой диалога, а рекламной кампанией», — говорит Становая.

Она напоминает, что в 2004–2005 годах Путин действовал более активно, встречался с думскими фракциями, признавал недочеты в реализации реформы, а «Единая Россия» тогда критиковала остро правительство и требовала пересмотра реформы.

«Монетизация в итоге прошла весьма скомканно: виноватыми сначала были признаны провокаторы, а потом само правительство, которое якобы плохо просчитало последствия и сам характер реформы. А Путин солидаризировался с критиками. Но осторожно, конечно. В начале 2005 года Гартунг со своей „Партией пенсионеров“ вышел из ЕР. А сейчас где эта „Партия пенсионеров“? В ЕР были внутренние конфликты и расколы из-за монетизации. Это было серьезное испытание. Сейчас ЕР кажется более устойчивой, более управляемой. Кроме того, против монетизации резко выступил и Лужков. В общем тогда была действительно очень непростая ситуация, с точки зрения управления. Сейчас все гораздо более управляемо, только вот у населения меньше каналов для выплескивания недовольства», — считает Становая.

Ссылка