При этом желаемым результатом так называемого «обрушения» российской экономики, видимо, должны были стать социальные потрясения и видимый раскол элиты, в результате которого часть элитных групп должна была перейти в открытую оппозицию Владимиру Путину. Поэтому подход западных, прежде всего американских, элит к пониманию механики воздействия рестриктивных мер на российские элиты и общество в целом представляется не вполне адекватным.

Расширение сферы применения санкций, которые теперь затрагивают широкие слои населения (М.Мишустин: «целью западных санкций был удар по каждому гражданину России») вместе с распространением «культуры отмены» всего русского в мире и корпоративными бойкотами российского рынка не настраивают граждан против власти: если такие расчеты присутствовали изначально, то они определенно ошибочны. В усиливающейся эскалации фиксируется высокий уровень политической консолидации с обеих сторон, не только среди стран ЕС и НАТО, но при этом иррационализм и неартикулированность все же более присущи западным элитам. Поэтому образ устойчивости в условиях усиления санкционного давления на Россию выстраивается с поправкой на хаотизацию процесса принятия решений и внутренней ситуации в «недружественных странах», что не было выражено в ходе предшествующих кризисов. В данном случае речь идет не о техническом проведении санкционных инициатив через процедурные механизмы западных стран, а скорее о внутренних дискуссиях о допустимых пределах такого давления.

Разумеется, это обстоятельство не отменяет негативные для России последствия от новых санкций, которые сами по себе масштабны, не говоря о том, что пути их отмены пока фактически отсутствуют - за исключением тех небольших ниш, где это было бы выгодно их инициаторам. То, что урегулирование ситуации на Украине автоматически не приводит к снятию санкций, понимают практически все. Исчерпан ли потенциал санкционного давления – вопрос открытый. Всегда существует пространство для расширения рестриктивных мер, но такое развитие событий должно быть политически подкреплено событиями, способствующими дальнейшей эскалации.

Для России, как и для других стран мира, последние годы прошли под знаком пандемии. Беспрецедентные карантинные меры и другие ограничения, связанные с эпидемиологической обстановкой, негативно сказались на экономической ситуации. Тем не менее летом 2021 года президент В.Путин объявил о преодолении последствий пандемии и восстановлении экономики с выходом на положительную динамику роста ВВП. Реализованный правительством комплекс мер позволил избежать масштабной безработицы или закрытия предприятий и отраслей. До этого сравнимым по силе ударом стал 2014 год: присоединение Крыма и первая крупная волна санкций. Секторальные и персональные санкции постепенно расширялись и уже связывались не только с украинскими событиями, но и с другими конфликтными эпизодами международной повестки, будь то предполагаемое вмешательство в американское выборы, причастность к отравлению Скрипалей или военная кампания в Сирии. Россия вынужденно перешла к масштабной политике импортозамещения, что стало причиной появления претензий к ней со стороны ЕС. Промежуточные итоги импортозамещения неоднородны в зависимости от сферы (наиболее заметно снижение зависимости от импорта в продовольственном секторе), но очевидно, что этот курс в целом эффективен и будет продолжен. В то же время от санкций пострадал российский экспорт, особенно оборонный.

Таким образом, последние годы российские власти работают в экстремальных условиях: одни шоки сменяются другими, хотя и сопровождаются периодами спада напряжения. До сих пор система демонстрировала высокий уровень устойчивости, подтвержденный электорально несколькими федеральными кампаниями, в том числе голосованием по поправкам к Конституции.

С полной версией рейтинга можно ознакомиться в разделе "Политические исследования", а также на портале "Региональные комментарии".